Тридцать девять лет назад, 26 апреля 1986 года, мир содрогнулся от взрыва на Чернобыльской АЭС. Эта техногенная катастрофа стала одним из самых страшных событий XX века. Более миллиона человек из всего Советского Союза отправились ликвидировать последствия взрыва, а радиоактивное облако достигло даже арктических льдов.
Но история Чернобыля — это не только драматические события первых дней. Это еще и тихая, бесконечная война с невидимым врагом — радиацией, которая продолжается
по сегодняшний день.
Ликвидаторы ЧАЭС у многих из нас ассоциируются с героическими фактами работы в самом пекле — на разрушенном реакторе и возле него. Тысячи, если не сотни тысяч человек направлялись в зону отчуждения, чтобы проводить дезактивацию домов и земли, бороться с радиоактивным загрязнением, охранять покинутые объекты и дома от мародеров. Ликвидаторы заступали на смены в призрачных деревнях, брошенных жителями в поспешной эвакуации. Долг, риск, страх — что двигало ими? Каждый выполнял свою задачу, но все они были объединены одним: иначе быть не могло.
На помощь коллегам
После аварии на Чернобыльской АЭС несла вахту на загрязненной территории и ветеринарная служба большой страны. Не единожды отправлялись в командировки в пострадавшие районы и работники Ошмянской районной ветеринарной станции.
В числе первых на устранение последствий на Чернобыльской АЭС выехали в распоряжение Гомельского ветеринарного отдела заведующая лабораторией Тамара Балахонова, лаборант Мария Богушевич, ветврач Юрий Супранович, шофер Иван Явтошук и ветсанитар-дезинфектор Иван Избицкий.
Исходя из приказа по Ошмянской ветстанции № 18 от 14 июня 1986 года, в городской поселок Ветка Гомельского района были также командированы Валентина Клепец, Ольга Мигун, Анатолий Сальмонович; в г. Петриков и г. Жлобин — Валерий Безруков, Марьян Романовский, Василий Дубинин.
Не забыть мне никогда…
Чернобыль — это горе и беда,
Чернобыль — это слезы и разлука,
И не забыть мне никогда
Людей страдания и муки…
Так выразил свои эмоции от увиденного и пережитого Юрий Николаевич Супранович. В течение десяти дней (с 5 по 15 июня 1986 года) трудился он с коллегами на зараженной радионуклидами территории. Ошмянцы были расформированы по разным точкам (в зависимости от специфики работы).
— Девчата остались в Наровле, в лаборатории станции по борьбе с болезнями сельскохозяйственных животных, а меня направили в деревню Вербовичи Наровлянского района, — вспоминает Юрий Николаевич.
В далеком 1986 году после аварии на Чернобыльской АЭС многие деревни в Наровлянском районе отселили. Не пощадила беда и часть Вербовичей, где проживало более четырех сотен человек. Впоследствии дома сровняли с землей.
В первые месяцы после аварии жить в деревне остались только люди пожилого возраста, которые не хотели покидать обжитые места и не понимали до конца последствий страшной трагедии.
Юрия Супрановича поселили у Ефросиньи Белайчук, старенькой бабушки, которой он в свободное от работы время помогал по хозяйству, а она за это кормила его вкусными обедами и рассказывала о своей жизни. Была она интересной рассказчицей. Мужчина заслушивался ее историями, особенно трогал его необычный «полешуцкий» говор. Уроженцу Гольшан поначалу трудно было понять смысл некоторых слов, но с каждым днем общение становилось все понятнее. Юрий читал бабушке свои стихи, рассказывал о жене и маленьком сыне, которому недавно исполнилось два года, о своем крае и его трудолюбивых и отзывчивых людях.
В обязанности ветврача Супрановича входила помощь в лечении крупного рогатого скота на молочнотоварных фермах местного хозяйства. Животные погибали — от непомерной дозы радиации и от жажды, так как практически все население было эвакуировано — кормить и поить скот было некому, а жара стояла неимоверная.
О своем пребывании в чернобыльской зоне Юрий Супранович говорить не хочет… и не может. Даже спустя годы ком подкатывает к горлу, и голос начинает предательски дрожать.
— А была ли возможность отказаться от той командировки? — спрашиваю у своего собеседника и по сосредоточенному взгляду уже читаю ответ.
— Мы ехали на Гомельщину, чтобы помогать ликвидировать последствия катастрофы. Никто из нас тогда не думал о себе. Людям и животным нужна была помощь. Разве мы могли остаться в стороне от беды, что обрушилась на часть Советского Союза, в большей степени — на нашу республику?! — поясняет Юрий Николаевич.
Незримая опасность рядом
Уже после возвращения домой и Юрий Супранович, и его коллеги почувствовали на себе влияние радиации, которое выразилось как в незначительных недомоганиях, так и в серьезных заболеваниях. А сразу, в первые дни приезда на Гомельщину, ощущался только неприятный металлический привкус во рту (как от белой монетки в 10 или 20 советских копеек), возникающий при распаде радиоактивных частиц йода. Именно выброс радиоактивных элементов: йода, цезия, стронция, плутония и продуктов их распада, — представлял главную опасность для людей, находящихся на пострадавшей территории.
С командированными работниками проводили инструктажи, им было приказано не съезжать на обочины (чтобы не поднимать пыль). Обязательным был ежедневный душ или баня. Еда, которую привозили работникам в столовую, была прикрыта обычным целлофаном. Шторкой из пленки закрывались и продукты в магазинах, где можно было отовариться по специальным талонам. Просили приезжих не есть фрукты и ягоды, которыми изобиловали приусадебные участки. Но как можно было удержаться, не попробовав сочную сладкую клубнику, которая краснела практически в каждом огороде. И требования нарушались. Дозиметры пищали, предупреждая об опасности. Но тогда еще верилось, что человек победит в этой схватке с минимальными потерями…
Из Ошмян — в Спитак
В трудовой биографии Юрия Супрановича есть еще одна горькая страница, которая незаживающей раной живет в его сердце. В марте 1989 года ветврач Ошмянской ветеринарной станции был направлен в командировку в Армению. На протяжении месяца он устранял последствия страшнейшего землетрясения в Спитаке, обрушившегося с магнитудой более семи баллов на братскую республику. Даже спустя несколько месяцев в городе Артике, где работал Юрий Николаевич, ощущались подземные толчки. Они не были разрушительными, как в декабре 1988-го, когда за полминуты природная стихия сложила, как карточный домик, почти всю северную часть республики, охватив территорию с населением около одного миллиона человек. Но страх не покидал никого — ни местных жителей, ни тех, кто протянул им руку помощи.
— На помощь тогда были брошены большие силы. Невозможно передать словами ужас, который нам пришлось увидеть. Не дай бог, чтобы такое повторилось. Эта страшная трагедия для народа и государства еще больше сплотила людей и показала, насколько важны поддержка и помощь, — подчеркнул Юрий Супранович.
Алина САНЮК.
